Боевой вылет летчика Годовикова.
Красный Север – 1942 год – 30 января
На площади в центре города лежит самолет с крестами и свастикой. Ежедневно вокруг него много народа. Около распластанного стервятника - дощечка. На ней читаем: "Пикирующий бомбардировщик "Юнкерс-88". Сбит политруком Годовиковым".
К самолёту подошёл пожилой рабочий, внимательно посмотрел на моторы, исковерканные винты, потом прочитал написанное на дощечке и, обращаясь к своему соседу, сказал:
- Небось, немало пролил нашей крови этот гад. А теперь уж он, хватит, отлетался. Спасибо товарищу Годовикову!
Это было накануне нового года. Комиссар подразделения политрук Алексей Николаевич Годовиков вылетел на патрулирование. Давая задание, командир части как бы вскольз заметил:
- Может быть, Алексей, встретишь "Юнкерса", так смотри же, "поздравь" его с наступающим новым годом, да получше. Ну, так, чтобы это был его последний вылет.
- Есть "поздравить" товарищ командир. Если встречу - живым не уйдёт, - ответил Годовиков.
Собираясь в каждый полёт, он только и мечтал о "встрече с врагом". - "Лишь бы только встретиться, - думал политрук, - а уж там я его исковеркаю, как бог черепаху".
... Шла пятая минута полёта. Далеко позади остался аэродром. Жестокий мороз забирался даже под мех комбинезона. Годовиков редко взглядывал на приборы. За два года хорошей лётной практики он научился на слух определять работу мотора и чувствовать свою машину, как самого себя. Всё внимание было сосредоточено на воздухе.
На горизонте показались две белые полоски. - "Что бы это могло быть? Неужели след самолёта?" - пронеслись, как молния, мысли. Рука автоматически легла на газ. Мотор взревел, и самолёт быстрее пошёл на сближение. Взглянув вниз, политрук увидел недалеко в стороне разрывы снарядов, а в кольце их, по-волчьи, низко над землёй шёл фашисткий бомбардировщик. Годовиков спикировал. Чёрной ленточкой уходило вдаль полотно железной дороги. Двигался какой-то железнодорожный состав.
"Ага, бомбить собираешься!" - чуть ли не закричал политрук. Ему представилось на мгновение, что может получиться сейчас, если не помешать этому. "Юнкерс" заходил со стороны головы эшелона. Удачное попадание бомбы в паровоз - и на воздух полетят обломки вагонов, куски рельс. Задние вагоны полезут на передние и бесформенной грудой покатятся под откос...
Высота не превышала 300 метров. Истребитель с бешенной скоростью шел в лоб, ничего не замечавшему стервятнику.
Оставалось только 200 метров, когда вражеский летчик увидел прямо перед собой краснозвёздный самолёт. В то же мгновение фашист стал было делать эволюцию, чтобы избежать лобовой встречи. Открыл огонь из пулемётов и стрелок, но Годовиков бесстрашно шёл вперёд, и когда до врага оставались считанные метры, прямо в упор дал залп по правому мотору "Юнкерса".
Стервятнику было уже не до бомбёжки. С лихорадочной быстротой он сбрасывал свой груз в стороне от полотна дороги в лес. Облегчить самолёт и уйти на бреющем расчитывал трусливый немец. Но было уже поздно. Подбитый мотор задымил, начал давать перебои, а потом и совсем отказал. "Юнкерс" с резкой потерей высоты планировал, переваливаясь с крыла на крыло, над лесом.
Годовиков шёл от него в пяти метрах и отчетливо видел, как верхний стрелок в ужасе ужасе спрятался за бронеспинку. Только нижний стрелок пытался давать короткие очереди, но Годовиков нажимал на гашетки и немец поспешно умолкал. Так продолжалось несколько минут. Наконец фашисткий стервятник врезался в болото. Годовиков покружился над ними, увидел как прыгали из кабины немцы, ища спасение на болоте.
"Если бы можно было сесть, я бы их сам стервецов в плен взял" - думал политрук. Но садиться было нельзя - можно разбить хорошую машину. Послав в эфир сообщение о месте падения самолёта, Годовиков полетел к эшелону. Тот стоял на пути. Люди выскакивали из вагонов, размахивали руками, подбрасывали вверх шапки. Покачав им крыльями, как бы сказав: "Всё в порядке. Можете двигаться дальше" политрук повёл свою машину на аэродром.
Командир и товарищи поздравляли с победой.
- Хорош твой подарок новому году, Алексей, очень хорош!
Годовиков смущенно улыбался.
- Это не последний стервятник. Ещё не одного уничтожу таким же образом.
И хотя этого не сказал Годовиков, но его мысли знали и товарищи и командир.
Не удалось уйти целыми с нашей территории и фашистким молодчикам с "Юнкерса". Весь экипаж в составе четырёх стервятников был истреблён энским истребительным отрядом до единого.
